Владимир Тодоров – уважаемый не подарок
02.06.2006
Владимир Тодоров – уважаемый не подарок
Одессит Владимир ТОДОРОВ не так уж много лет отдал родному «Черноморцу», всего лишь несколько сезонов. Но свой яркий след этот универсальный футболист, одинаково отлично действовавший и в защите, и в полузащите, а также обладавший потрясающей силы ударом, в истории нашего клуба оставил.
- Владимир Петрович, расскажите о начале вашей футбольной карьеры…
- Я пришел в одесский «Пищевик» в 1955 году. Меня заметили в матчах за команду автосборочного завода. В то время за «Пищевик» играли Горбунов, Сулима, Руга, Мирошниченко и другие сильные футболисты. На следующий год меня призвали в армию, и я отслужил в одесском СКА 2 года и 7 месяцев. Затем продолжил свою карьеру в Ровно. Там я, что называется, раскрылся – попал в число лучших армейских футболистов СССР, вместе с Солдатовым и Багричем мы составили оборонительное трио в этом списке. Уже после этого пошел вверх, меня приглашали в киевское «Динамо», но в итоге я оказался в харьковском «Авангарде», в котором провел три замечательных сезона. И лишь затем я вернулся в одесский «Черноморец».
ОХОТА НА «ГУСЯ»
- Вы попали в число лучших как защитник, но играли и в полузащите?
- Да, я был достаточно универсальным футболистом, но тяготел, пожалуй, к позиции атакующего полузащитника. Однако тренеры меня охотно ставили и в оборону. В частности Александр Пономарев и Всеволод Бобров, выдающиеся форварды, легендарные бомбардиры, когда я играл под их руководством, любили поручать мне персональную опеку лучшего нападающего противника. Я всегда выполнял установку тренера, делал упор на это.
Помню свой дебют в высшей союзной лиге в составе харьковского «Авангарда». Мы играли на выезде с тбилисским «Динамо», и наш тренер Александр Семенович Пономарев спросил, готов ли я сыграть персонально против лучшего игрока грузинской команды – Заура Калоева. У него была кличка Гусь, и головой он играл, как зверь, очень трудно было выиграть у Заура вверху. И вся система игры тбилисцев была построена через Калоева. Как правило, мяч направлялся в его сторону, Гусь скидывал Ионанидзе, обладавшему хорошо поставленным ударом, а дальше было дело техники. Так вот, Пономарев спросил, а я ответил, что постараюсь, сделаю все возможное. И мы сыграли с «Динамо» вничью, а я получил «четверку» за свои действия.
- Ваше пребывание в Харькове совпало с расцветом тамошнего футбола. Именно с вашим участием «Авангард» добился лучшего результата в чемпионатах СССР – 6 места.
- Да, я туда попал в расцвете сил, и в таком же состоянии была вся наша команда. У нас не было каких-то особенных звезд, но тренеры собрали таких, знаете, рысачков с хорошей дыхалкой, и мы бегали. При этом, разумеется, были ребята, обладавшие высоким мастерством. Это и лидер команды нападающий Коля Королев, Слава Костюк, Володя Ожередов, и, конечно же, отличный вратарь Николай Уграицкий. Из столичных знаменитостей были два бывших московских торпедовца – Марьенко и Соколов. Они выделялись на поле, но и мы старались от них не отставать.
Но самым главным достоинством той команды была наша любовь к футболу. Любили мы эту игру. В Харькове народ был привычный к нашей агрессивной манере, а вот когда мы приезжали в Москву, народ был просто шокирован. После матча с «Торпедо» нас спрашивали ребята: «Вы что сырого мяса наелись?».
Я в той команде, в основном, выполнял функции персонального опекуна. Оттачивать свое мастерство в этом плане доводилось против лучших советских форвардов. Тяжелее всего лично мне было играть против Валентина Иванова. Подойдешь к нему слева, он под правую ногу уберет мяч, и наоборот. Его нельзя было назвать очень быстрым нападающим, но по части техники равных ему было мало. Забрать мяч у Иванова было практически невозможно.
В КИЕВСКОЕ «ДИНАМО» НЕ ПУСТИЛИ ОДЕССИТЫ
- Но вы и сами были не прочь подключиться в атаку и забить, в особенности ударом издали…
- Конечно, мне запомнился гол, который я забил Льву Яшину ударом со штрафного. Гол этому великому вратарю не может не стоять особняком. Из моего одесского периода запомнился гол львовским «Карпатам». Болельщики после той игры взяли метр и определили расстояние, с которого я поразил цель. Получился 51 метр, со своей половины поля! Наш тренер Всеволод Бобров тогда сказал: «Вот видите, что значит установка! Для вратарей удары издалека могут быть даже более опасными, чем со средней дистанции, потому что они не готовы к такому повороту дел». А в «Карпатах» стоял вратарь Сусло, которого я, можно сказать, «похоронил». Он после того матча перестал попадать в основной состав и сошел со сцены. А Всеволод Бобров специально попросил меня пробить пару раз издали, он знал, что это может принести успех. Я так и сделал, и в итоге мы выиграли со счетом 2:1.
- Многие одесские футболисты тех времен начинали в «Черноморце», потом служили в армии и снова возвращались в ряды «моряков». Так получилось и у вас, но с некоторым перерывом, в течение которого вы играли в Ровно и Харькове…
- Я буду говорить откровенно, во многом виновато руководство, которое не захотело предоставить мне квартиру в Одессе. Они сказали, что раз я одессит, мне жилье не нужно. Приезжим давали квартиры, а местный, мол, найдет, где жить. А я как раз женился и был другого мнения на этот счет. В Харькове мне создали все условия, сразу же дали квартиру, поэтому я отправился туда. Кроме того, «Авангард» тогда выступал в высшей лиге, и это тоже имело значение. Вы сами понимаете, что когда у тебя все хорошо в бытовом плане, то и профессиональный уровень растет, тебе больше не о чем думать.
Вообще-то, очень жалею, что не уехал из ровенского «Колгоспныка» в киевское «Динамо». Меня звали, и если бы я туда перешел, то уверен, играл бы и в сборной Союза. Но со мной в Ровно играли семь одесситов, и они сказали: «Уйдешь, голову оторвем!». Я и остался. Кстати, это не было пустой угрозой с их стороны. Я знал, что такое семеро одесситов.
Вернулся в родной город только в 63-м. Причем, принимал меня Зубрицкий, с ним мы обо всем договорились, а играл я уже под началом Боброва. Конечно, хотел вернуться в родную команду раньше, сразу после того, как мобилизовался из армии. Может быть, не подходил, может и не пробился бы я в основу. А потом, пока играл в Ровно и Харькове к моей маме все время приходил администратор команды Алидарт и говорил: «Если он и в этом году не вернется, мы его не пропишем в Одессе».
РЕДКИЙ УДАР
- Вы провели три сезона в высшей лиге, расскажите о том футболе начала 60-х, когда сборная СССР стала первым чемпионом Европы, сравните его с нынешним…
- И тот футбол, и этот были интересны. Сейчас, конечно, скорости и техника совсем другие. А самое главное, условия другие. Мы выходили играть в футбол, нас не интересовали деньги. А сейчас мальчик только научился попадать по мячу, с ним уже контракт, деньги. У нас было 16 ставок, 11 игроков основы по 1600 рублей, 3 – по 1300 и 2 по 1100. У нас была одна ведомость на всех: пришли – расписались. Не так как сейчас – мы играем вместе, но я не знаю, сколько ты получаешь. Конечно, сейчас можно играть в футбол, мне бы мои годы, я бы котировался, думаю, на очень хорошем уровне. Не хочу хвастаться, но я играл достаточно-таки прилично.
- Ваши сильные качества, как футболиста?
- Ну что я буду говорить, у меня был хороший удар. Вот спросите у моих воспитанников, которые потом стали футболистами высокого уровня, у Соколовского или Чистова, какой у меня был удар? Они это видели на тренировках, потому что я учил детей, в основном, показывая на собственно примере. Бил с обеих ног, мне было практически все равно.
- В те времена было немало мастеров дальнего удара, те же Сабо, Войнов, а сейчас этим умением похвастать могут единицы. Почему так?
- Дальний удар – это красиво. Во-первых, потому что это всегда неожиданно. Во-вторых, если у тебя ударчик есть, так за тобой смотрят, будь здоров. С линии штрафной вратарь ждет удара, в то время как с 35-50 метров – очень редко. Я когда забил тот знаменитый гол ударом с 50 метров, покойный администратор Алидарт сказал мне: «Володя, судья должен был дать свисток и сказать, что матч окончен».
Что касается вашего вопроса, то мне кажется, сейчас не хватает квалифицированных тренерских кадров. Многие занимаются футболом ради денег. Это сейчас довольно выгодно. Берут деньги с родителей, за тренировки, за форму, за мячи. Мы такого себе и представить не могли. Деньги портят деток, отвлекают от футбола, прежде всего.
Да и потом, над дальним ударом надо работать, его надо ставить. Мне, например, было все равно, какой ногой забить пенальти – мог и левой и правой. Меня учил покойный Александр Петрович Брагин. Когда он меня забрал в «Пищевик» из команды автосборочного завода, то сказал: «У тебя правая нога хорошая, а ты левой займись…». И я как будто забыл, что у меня есть правая нога. Потом мне уже было все равно, а насколько мешает многим современным футболистам эта своеобразная «одноногость»…
НА БЫШОВЦА ОХОТИЛИСЬ, МЕСХИ НЕРВИРОВАЛИ
- Я оставался на тренировках, когда вся команда уже уходила. Бил одиннадцатиметровые, штрафные. Когда играл в Харькове, мы после тренировок оставались вдвоем с легендарным вратарем «Авангарда» Николаем Уграицким и я ему бил. Вся команда уже в автобусе сидела, а мы еще до душевой не добирались. В результате, забить со штрафного с 30-35 метров для меня не было проблемой. У меня было два случая на футбольном поле, когда я попадал мячом в соперника, и он терял сознание. Первый раз я «приподнял» над землей полузащитника ЦСКА Казакова – его унесли на носилках. Дай мне еще тысячу раз так попасть, не вышло бы – дело случая. А вторым пострадавшим был Сальков из «Шахтера». Он здоровый был мужик, крепкий, бежит на меня, я думаю, дай-ка попробую…
- То есть, вы целенаправленно…
- Конечно, это неслучайно, цель у меня была. Хотя установки нам такой никогда никто не давал. Единственное, что я слышал – это когда мы играли в Тбилиси тренеры просили Володю Онисько, который играл против Месхи, почаще выбивать мяч в аут. Это его психологически выводило из строя, буквально играть не мог. Почему так было – мы понять не могли, но на него это действовало: грузины – темпераментный народ. Кроме того, я знаю, что против Толи Бышовца давали установку – как хочешь, но чтобы он не сыграл. Потому что Толя мог накрутить ой-ой-ой. Вот поэтому у него и травмы были каждый год, и играть закончил он так рано.
Судьи тогда позволяли футболистам больше. Потом только, когда стали делать такие установки против игроков сборной, судьи как-то начали их опекать, следить. Но я, хотя и был футболистом очень даже жестким, за всю свою жизнь ни разу не был удален. Был, что называется, не подарок, но меня уважали. Потому что я всегда смотрел в лицо противнику, а сзади бьет только трус.
В играх заводились серьезно, это потом, в гражданской жизни, оставались друзьями. Однажды был такой случай. «Черноморец» играл с моей бывшей командой харьковским «Авангардом» в Одессе. Все мои друзья приехали – Коля Королев, Славик Костюк, Вова Онисько. И я сунул голову, как говорится, не туда, куда надо. Глупость сделал. Хотел головой сыграть по низко летящему мячу и Коля мне ногой попал по носу. Потом мы стол накрыли у меня дома, все харьковчане пришли, и мама моя прибегает, ей сказали, что меня «скорая» забрала прямо на стадионе. Она кричит: «Убийца…», а я ей – да вот же Коля сидит. Она удивилась, а я говорю: «На поле одно, а в жизни все по-другому».
БОЛЕЛЬЩИКИ ШЛИ ЗА НАМИ ПОСЛЕ ИГР
- Вообще, хочется сказать, что сейчас нет той дружбы, которая раньше была у футболистов. Может быть, это мне так кажется. Мы собирались вместе после игр, обсуждали предстоящие и прошедшие матчи. У нас были как бы группировки такие. Одна – покойного Толи Колдакова, других лидеров команды. Мы решали вопросы, но не о договорняках, а о том, как получше сыграть. Мне даже слышать никогда не приходилось – давайте сдадим игру. Может быть, мы были лучше воспитаны.
После игры нас не сажали в автобус. Мы выходили со стадиона и шли по домам пешком, а болельщики провожали нас. Я жил на Скидановской, а за мной шли фанаты, просили: «Дайте понести портфельчик, чемоданчик», чтоб только прикоснуться к кумиру. Я подходил ко двору, жена спрашивала: «Что это за люди?». Я говорю - болельщики. Приятно было. Мы не были такими, как сейчас.
После неудачной игры было просто стыдно пройти по улице. Мы жили на Слободке втроем – Москаленко, Попичко и я. Шли, а эти бабушки и дедушки на лавочках: «Как вы могли? Кому вы проиграли?». Очень было стыдно, и они по-своему были правы, чтобы Одесса проиграла – это было как-то неправильно.
В КОМСОМОЛ НЕ ПОПАЛ, ИЗ ПИОНЕРОВ ВЫГНАЛИ…
- После ухода из большого футбола вы, в основном, занимались воспитанием молодежи…
- Да, я работал с детьми. У меня был специализированный класс, причем, я брал трудных подростков из детской комнаты милиции, да и просто пересыпских ребят из рабочих семей. Воспитал хороших футболистов. Помню, как приходилось тяжело с Сашей Гущиным. Талантливейший был мальчик, обведет всю команду и отдаст пас товарищу, а сам стоит и хлопает. Но трудный невероятно. Только отвернешься, уже стекло разбил или по голове кому-то мячом попал. Так я ему чуть что – принял упор лежа. Раз, другой – он по-прежнему хулиганит. Тогда я говорю всему классу – упали, отжались. Так несколько раз все поотжимались, а потом они мне говорят: «Владимир Петрович, выйдите, мы с ним поговорим». И помогло - больше он такого не делал. Они его не били, а просто воспитали коллективом.
Я понимал их, потому что сам был трудным. Мы когда командой ехали куда-то заграницу, у меня каждый раз были проблемы, так как я не был комсомольцем. Все время тренерам приходилось решать, доказывать начальству, что я нужен коллективу. А комсомольцем я не был, потому что меня еще из пионеров выгнали. Я приходил в школу с тоненькой тетрадкой, и сразу после занятий засовывал ее под ремень и бежал на пустырь, гонять мяч. Так что я понимал своих подопечных, пытался заразить их любовью к футболу, чтобы это было для них важней всего остального. И плоды моих трудов были – родители мне говорили, что дети изменились, что их теперь не узнать.
Мне было интересно работать с ребятами, хотя дело это трудное и часто неблагодарное. Но я трудился до тех пор, пока мог сам показывать. Сейчас мне 70 лет и я уже продемонстрировать ничего не могу. Поэтому больше не обучаю детей.
- Владимир Петрович, последний вопрос связан с современным «Черноморцем», что вы можете сказать о нем?
- Что сказать, с Косыриным была одна игра, сейчас совсем другая. Мне даже кажется, что без Саши команда стала универсальнее и опаснее для противника. Тогда все зависело от Александра Косырина, а если не пошло у него – и результата нет. Сейчас «Черноморец» более разнопланово атакует, в команде нет ярковыраженного бомбардира, но забивают все. Пусть меньше, но все. Это, конечно, заслуга Семена Альтмана, я очень уважаю его, как тренера и человека. Мне нравится, как они сейчас играют. Вот был на встрече с командой, когда ей вручали бронзовые медали, посмотрел на них в гражданской одежде – симпатичные высокие ребята. Спасибо, кстати, клубу за приглашение, очень приятно, что «Черноморец» помнит о своих ветеранах, заботится о них. Сейчас в нашей трудной жизни – это редкость.
! Типа как скунс у зари,и козак у бомжей!Будет бегать вдоль запада и кузь поднимать 
...такое впечатление,что они нашли в натуре такого харька,а патом надевают его шкуру...
